СЕРГЕЙ ПАВЛОВИЧ ДЯГИЛЕВ
УНИКАЛЬНАЯ ФИГУРА В РУССКОЙ И МИРОВОЙ КУЛЬТУРЕ

Масштаб общественного и художественного подвига Сергея Павловича Дягилева (1872-1929), возможно, не до конца осознан в мире и еще меньше на его родине. Уже первое дело Дягилева — создание объединения «Мир Искусства» навсегда бы оставило имя Дягилева в истории русской культуры. В конце XIX века Дягилев объявил: «я хочу выхолить русскую живопись, вычистить ее и, главное, поднести ее Западу, возвеличив ее на Западе...».

В отличие от многих программных манифестов эта задача была выполнена Дягилевым не только для живописи, но и для балета «Русские сезоны», которые сегодня мы можем с полным правом назвать «Дягилевскими», стали крупнейшим и уникальным событием XX века. Ничего похожего, подобного, сопоставимого в недавно прошедшем веке не было. Преувеличение? Нисколько. Впервые (и в последний раз) искусство одной страны было показано в других странах (Франция, Германия, Англия) в таком масштабе и с таким эффектом.

Россия начала XX пека была невиданно богата талантами. В театре, живописи, музыке появлялись имена, которые навсегда вошли в историю отечественного и мирового искусства и повлияли на его будущее. На перекрестке многих событий и разных судеб, вставала могучая фигура Дягилева.

Для своего времени эта фигура типична – русская дворянская интеллигенция воспитывалась разносторонне. Друг Дягилева Александр Бенуа в детстве сочинял музыку для балетов игрушечного театра, в зрелом возрасте стал крупнейшим историком искусства, но прежде всего был все-таки художником. Дягилев пробовал себя в разных сферах искусства – сочинял музыку, писал статьи и книги о художниках, но не обнаружил предпочтительного к чему-либо дара. Притом он обладал врожденным вкусом, чутьем, прозорливой смелостью. Он сделался первооткрывателем и творцом талантов, а полем его деятельности стал весь мир.

Случилось это достаточно быстро. Дягилев приехал из Перми в Петербурге в 1890 году; ему было восемнадцать лет. В 1897 году он попробовал свои силы, устроив выставку современных русских и западноевропейских художников, а через два года решил преобразовать искусство казенной сцены в качестве чиновника при дирекции императорских театров. Добиться этого поста было не так уж трудно выходцу из старой дворянской семьи. Вскоре его квартира на углу Семеновской улицы и Литейного проспекта стала редакцией сразу двух журналов. Там, за черным и широким итальянским столом XVI века Сергей Дягилев отбирал репродукции для «Ежегодника императорских театров», Александр Бенуа писал статьи для «Мира искусства» — рупора новейших течений в живописи, а Лев Бакст ретушировал фотографии и придумывал изысканные заставки обоих журналов.

Идиллия длилась недолго. Мирискусники слишком рьяно посягали на репертуар и на иерархические порядки академических театров. Начальство придралось к пустому случаю, и Дягилев был уволен без права вернуться на государственную службу. С тех пор он упрямо и дерзновенно соревновался с императорскими театрами. Симптом мании величия? Возможно. Но замысел осуществился. Правда, так не случилось бы, если бы Дягилевым руководила одна только личная месть. Мстительное чувство лишь подогревало исконную ненависть к застою, к академической рутине. В директоре императорских театров В.А.Теляковском Дягилев встретил стойкого противника. Это повысило интерес азартной «игры».

Но главной была все же положительная часть дягилевской программы: пропаганда русского искусства за пределами России. Дягилев начал ее в 1906 году выставкой в «Осеннем Салоне» Парижа. Он представил там историю русского изобразительного искусства от древних икон до работ новейших живописцев и скульпторов. В 1907 году он познакомил столицу мира с русской музыкой. В «исторических концертах» исполнялись отрывки из опер, симфонические произведения и романсы Глинки, Римского-Корсакова, Бородина, Мусоргского, Чайковского, Рахманинова. Дирижировали Римский-Корсаков, Глазунов, Рахманинов. Пели Шаляпин, Касторский, Петренко, Збруева. Летом 1906 года Дягилев показал французам «Бориса Годунова» Мусоргского с Шаляпиным в роли Бориса. Избалованная публика Гранд-Опера проявила неслыханный энтузиазм. И окрыленный успехом Дягилев отважился на новое смелое предприятие.

В 1909 году он представил Парижу первый сезон русского балета на сцене известного театра Шатле. Этот сезон открыл сокровища русского балета и для французов, и для самих русских. Молодой хореограф Михаил Фокин, к которому осторожно приглядывалось начальство Мариинского театра, стал автором всей программы. Оформили ее художники Бенуа, Бакст и Рерих. Звездами первой величины сияли петербургские танцовщицы и танцовщики Анна Павлова, Тамара Карсавина, Вацлав Нижинский, москвичи Вера Каралли, Софья Федорова, Михаил Мордкин. Они исполняли одноактные балеты «Павильон Армиды», «Половецкие пляски», «Сильфиды», «Клеопатра».

Балетные спектакли увенчали грандиозную «кампанию» русских сезонов и, оттеснив все, остались постоянным и главным видом зрелищ прославленной антрепризы. Дягилев мудро рассудил, что балет способен быть лучшим проводником новых идей искусства: объединяя музыку, живопись, пластический сплав пантомимы и танца, он понятен зрителям любой страны. Каждый весенне-летний сезон приносил новые балетные премьеры.

В 1910 году «гвоздем» программы стала «Жар-Птица» Стравинского и Фокина в декорациях Головина, в 191 1 — их же «Петрушка» по сценарию и в оформлении Бенуа. Дягилев расширил географию гастролей: в 1911 году труппа посетила Лондон. Он обновлял репертуар, ревниво оберегая свою репутацию арбитра вкусов и создателя мод. За потворство моде его упрекали. В этом была доля правды. Но не так просто установить грань между модой и подлинно смелым в искусстве, отражающим стремительный бег времени. Дягилева винили и в жестокости, с какой он отстранял героев первых триумфов ради новых союзников, чтобы шагнуть с ними дальше. Враг какого бы то ни было застоя, он создавал репутации и низвергал их в непрестанных поисках новых. Так он расстался с Фокиным, разгадав ограниченность его творческой темы, и «перекрыл» его экспрессионизмом балетов Нижинского: в сезонах 1912 и 1913 годов Нижинский поставил «Послеполуденный отдых фавна» и «Игры» на музыку Дебюсси, «Весну священную» Стравинского. Нижинского сменили Мясин, Баланчин. Готовился заступить на их место Лифарь, а взамен сценической живописи мирискусников появились декорации Пикассо, Матисса, Дерена и других крупных художников новейших направлений.

Сезоны дягилевской труппы постепенно обретали общеевропейскую окраску. В созданной в 1911 году в постоянной балетной труппе рядом с русскими актерами, рискнувшими навсегда покинуть Россию, выступали актеры разных национальностей.

С начала первой мировой войны связь дягилевцев с Россией прервалась. Тем не менее, труппа называлась «Русский балет» до самой смерти ее основателя.

Двадцать лет балетной антрепризы Дягилева много значили для судеб мировой хореографии. Балетный театр Западной Европы влачил жалкое существование уже с конца XIX века. Он возродился в 1920-х годах в немалой зависимости от антрепризы Дягилева и связанных с ней деятелей русского искусства. Беспокойный искатель больше не увидел родины. Он умер в 1929 году в Венеции. Сделанное им навсегда осталось в русской и мировой культуре. Недаром в 1964 году именем Дягилева названа улица в центре Парижа. В России улицы Дягилева пока нет.