Когда редакторы глянцевых изданий рискуют публично высказаться в защиту гламура, против них обычно выставляется группа умных и знаменитых людей, которые к глянцу как к явлению относятся в лучшем случае снисходительно – мол, пусть будет эта гадость. Бедным редакторам приходится говорить о том, что глянец – это вид искусства, и ссылаться на Пушкина: «Быть можно дельным человеком...» Но и Пушкин не помогает – к гламуру питают почти животную неприязнь.
В прошлой жизни мы учились обходиться почти без вещей, без мебели, без жилья. Для многих культурные ценности приобретали гипертрофированное значение – томик Мандельштама, купленный из-под полы, фильм Феллини на закрытом показе, спектакль Любимова, который едва разрешили. О людях судили по их книжным полкам. Сегодня книги, фильмы, спектакли стали самым доступным товаром из всего окружающего нас и перестали быть дефицитной ценностью.
Те, кто жалуется на девальвацию культуры, в значительной степени видят ее в том, что нынешняя культура доступна всем. Обратиться к духовным ценностям – нет ничего проще, надо лишь потратить время. И вдруг выясняется, что у современного человека, как правило, есть что-то одно: либо деньги, либо время. Высокая культура, которой мы с восторгом упивались при социализме, требовала сладостных затрат часов и дней. Мы легко расставались с этим временем – а на что его, собственно, следовало тратить? Оказывается, это и было счастье.
Гламур нельзя в чем-то обвинять с позиций культуры. Гламур другой. Это не о культуре, это о вещах, только о вещах и еще о действиях, с ними связанных. Поэтому гламур обвиняют в бездуховности и вещизме. Который безусловно существовал и при советской власти. Более того – тогда вещь была для нас чем-то совершенно особенным – то божественным, то дьявольским. Силы, затраченные на ее добывание, или ярость отказа от нее наделяли ее совершенно мистической энергией. Вещь становилась символом, а не просто вещью. Джинсы были не штанами, а знаменем, хотя носили их не над головой, а на заднице. Как это сочеталось с приобщением к высокой культуре? Знаете, на удивление легко. Потратив несколько дней на добывание джинсов, в них можно замечательно читать «Новый мир».
Иногда гламур обвиняют в том, что он пропагандирует какой-то немыслимый для «простых людей» образ жизни, до которого не дотянуться. Это не так – до этого образа жизни как раз дотянуться можно, он открыт и понятен, главное – известно как. И цены обозначены. Ко всему объявленному в гламурных журналах можно приблизиться, если себя не пожалеть. Но надо ясно понимать, что, если вам в свое время было слабо открыть кооператив поролоновых игрушек, вам не стать владельцем «Челси». И гламур останется не вожделенной вещью, а лишь картинкой в журнале.
Еще гламур обвиняют в том, что он подсовывает нам западные ценности не первой свежести. Возникает больной вопрос отношения к загранице. Мы безнадежно любили заграницу, потому что побывать там было почти невозможно, как в аду или в раю. Для этого нужны были такие подвиги или такие подлости, что Запад был от нас дальше космоса.
Гламур обвиняют еще и в том, что он разметал везде цветные журналы, переполненные рекламой. Разве такими должны быть настоящие, напечатанные мелким шрифтом толстые журналы – вроде «Нового мира» или «Знамени»?! У них была особая мифология, по ним сверяли жизнь с властителями дум, их переплетали и ставили на полку — и вдруг толстые журналы превратились в каталоги, подстрекающие к покупкам. Можно ли такое стерпеть?
Родилось даже глухое подозрение – может быть нас обманули, может быть настоящие западные гламурные журналы – это совсем не то, что нам подсовывают. Но и это не так. В мире, начавшем глянцеветь гораздо раньше нас, есть разные журналы, более художественные и совсем не художественные, но те, что существуют у нас на рынке, соответствуют своим аналогам.
Почему надо считать, что западные издатели, перенося к нам свои проекты, озабочены просветительством? Нет, они хотят заработать деньги на огромном российском рынке. Но у них есть что предложить за эти деньги – традициях и профессионализме. Ведь настоящие гламурные журналы не делаются за копейки на ворованных статьях и фотографиях.
Гламурный журнал делается эффектно и ярко – почти как для малограмотных. Правило «Нет иллюстраций – нет и статьи» соблюдается неукоснительно. Правильно сконструированный гламурный журнал понятен без слов – он может быть набран иероглифами, но верстка, фотографии, их последовательность уже рассказывают вам, о чем идет речь. Хотите почитать? Ради бога – читайте, если вам делать нечего. Но поскольку роль фотографии гипертрофирована, а текст превращается в придаток к макету, представителей русской-советской школы журналистики, привыкших ценить свои слова и мнения, ждет ломка и сплошные обиды. Текст в гламуре не так важен, как зрительный образ, и это трудно признать публицисту, как и трудно поверить, что есть пределы терпения читателя, и эти пределы все уменьшаются и уменьшаются. Гламур и вправду не «Новый мир», который можно было читать в течение года.
Гламур, говорят нам, не постигает глубин и закрывает глаза на язвы общества. Не совсем так. Западные журналы отдают немало места всяческой «социалке». Дело, однако же, в балансе и в пропорции, глянцевый журнал оптимистичен по балансу, по цветам, по образам. Покупая глянец, люди меньше всего хотят взвалить на себя груз мировых проблем. Если мне придет в голову подумать о судьбах родины, я куплю какое-нибудь издание ИД «Коммерсантъ», но не буду искать следы русской идеи в моделях с последнего парижского показа. В конце концов, от журнала «Здоровье» никто не ждет театральных рецензий.
Гламур, говорят, стал официальной идеологией – едва ли. Он неидеологичен. Он поддерживает в обществе status quo, его задача – быть приятным для всех. Он учит туповатым, но таким понятным вещам – выбрать авто, охмурить мужчину, завоевать женщину.
Начинал новый журнал и, неосторожно объявив, что не будет гламура, мы получили, наряду с одобрением и большую долю сомнений. Главное сомнение – люди уже так привыкли к гламуру, да еще и к желтой прессе (иногда это совмещаемо). У людей нет ни времени, ни желания читать. А есть еще Интернет, и т.д. и т.п. Был ли соблазн согласиться? Пожалуй, не было. Русская культура устойчива, революцию перенесла и гламур переживет. Вспомнил, что гламур – без оценки – относится к вещам. Культура – это отношения и приобщение к ценностям.
У русской культуры другие задачи, у журнала «Дягилевъ» - тоже. Нам надо отчетливо понимать что нас окружает, к чему уже начали привыкать и журналисты и читатели. Не то, что мы хотим отучить. Нет, просто показать, что есть другой путь.
20.03.07
Заметки подготовлены руководителями журнала. Естественно, не для читателей, а для себя и, снова, узкого круга. Надо же понять, от какого наследства мы отказываемся.